Про библиотеки напрямую ничего сказано в этом интервью не было, но про критерии эффективности учреждений культуры рассуждали много (на примере музеев). Поэтому позволю себе процитировать самое интересное:
Про повышение зарплаты:
В.МЕДИНСКИЙ: Мы ведем сейчас большую работу по повышению зарплаты в федеральных учреждениях культуры. И если в федеральных учреждениях, тех, которые непосредственно подчинены министерству, это сделать легче, во-первых, нам пошло руководство страны навстречу, достаточно серьезное выделено финансирование на это. Во-вторых, мы ведем серьезную оптимизацию работы учреждений культуры. И я ставлю своей целью… У нас есть указ президента, по которому средняя зарплата работников учреждений культуры должна сравняться со средней по региону к 2018 году. Вот, я вижу свою задачу в том (я скажу откровенно, готов под этим подписаться), что мы выполним эту задачу раньше. Раньше 2018 года. Если это будет не так, подам в отставку.
[…]
Поэтому я глубоко убежден, что зарплата в сфере культуры должна быть достойной. Это в первую очередь должна быть зарплата не начальства, не администрации. Она и так, кстати, в федеральных учреждениях очень неплохая. Это должна быть зарплата научных работников, библиотекарей, музейных хранителей, то есть тех, кто создает культуру и хранит культурные ценности.
Для этого нужно провести большую, серьезную работу. Зачастую эта работа вызывает конфликты. Над этим работаем.Про исследовательскую деятельность и гранты:
В.МЕДИНСКИЙ: […]Значит, с институтами ситуация примерно такая же. Буду краток. В Минкульте сохранилось 5 НИИ с советских времен. Вот, как они сохранились, то есть это здания, это коллектив людей, очень обширный коллектив людей, который получает более, чем скромное финансирование, за которое они считают… Вот, министерство откупается таким образом от них. Там не много платят им денег на коммуналку в зданиях и еще чуть-чуть на зарплату. И дальше эти люди живут сами по себе. Значит, связи между министерством как государственным заказчиком и институтами, во многих из которых собраны выдающиеся научные кадры, чудом сохранившиеся специалисты в области истории искусств, реставраторы, но связи между ними нет никакой.
При этом министерство периодически заказывает и довольно в серьезных масштабах научно-исследовательские работы различные. Как вы думаете, кому они заказываются?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Своим НИИ, наверное.
В.МЕДИНСКИЙ: Да с какой стати? Кому угодно. Васе, Пете, ООО «Лютик». Потому что НИИ – вот, они живут сами по себе, а госзаказчик главный в лице министерства сам по себе.
Я считаю, эта ситуация – это извращение какое-то. Руководители НИИ зачастую даже не знают, какие заказы распространяет министерство. Вот я недавно защищал государственную программу в правительстве «Развитие культуры и туризма». Как вы думаете, где мы ее заказали? В НИИ? Нет. В НИИ даже не подозревают о ее существовании.
[…]
Заказ был сделан в начале прошлого года, потратили более чем приличные деньги. НИИ к этому отношения не имеет никакого. Министерство ведет бесконечные и оформляет все новые и новые заказы на учет памятников культуры. У нас нет единого реестра памятников культуры с советских времен. Есть какие-то разбросанные – где-то какой-то один файлик, другой файлик, тут какие-то на бумажке, отксерено что-то. Мы так предполагаем, что в стране 145 тысяч памятников культуры и архитектуры, но точного списка нет.Оказывается, некоторые НИИ имеют свои списки и как-то их там за зарплату несчастную ведут, я бы сказал, на научном энтузиазме. Никакой связи между госзаказчиком и НИИ не существует. На мой взгляд, это говорит об абсолютно неудовлетворительном менеджменте этих учреждений. Ведь, директор – он же нужен не для того, чтобы царствовать, для того, чтобы искать заказчиков, получать деньги, обеспечивать фронт работы для своих ученых, чтобы они чувствовали себя достойно, а не сидели на 10 работах как, к сожалению, многие вынуждены сидеть работники НИИ. Поэтому мы поставили задачу очень простую.
Кстати, никто никогда ими не занимался. Вот у меня сегодня был один из руководителей нашего крупнейшего подведомственного НИИ. На мой вопрос «Когда у вас последний раз был министр, встречался с коллективом?», долго думая, сказал «Никогда». НИИ находится в 5 минутах ходьбы от здания министерства. «Никогда у нас не был министр». Ну, за что купил, за то продал.
Прим. Е.Шибаева: Возможно, это раздражение на программы по учету памятников может переходит и на успешные библиотечные программы по учету книжных памятников… Будет жаль.
[…]
«А так, – говорит, – вроде как нет гранта». А куда смотрит директор этого НИИ? Почему он не живет в профильном департаменте, не стучится во все двери, что его люди, те замечательные специалисты, которые пишут эти тома, не обеспечены работой заказами? Так что его задача в этом. Нет никакого закрытия, есть, наоборот, желание улучшить работу этих НИИ и оптимизировать, и обеспечить их заказами.О принятии решений
Но я не принимаю решения, основываясь на мнении своих советников. Я пытаюсь ввести систему общественной экспертизы тех либо иных решений. Безусловно, после этой экспертизы следует решение волевое, потому что иначе оно не будет принято никогда. Но любое решение проходит через призму общественного обсуждения Общественного совета. Кстати, сразу придя в министерство, мы возродили, ну, фактически создали с нуля Общественный совет министерства, наверное, первыми среди всех федеральных органов, и создали еще Экспертный совет министерства. В экспертный совет входят мэтры, по должности руководители профильных творческих союзов и наших вузов и НИИ в том числе.
[…]
Точно так же мы принимаем и кадровые решения. Мы ввели систему общественных слушаний и защит проектов перед серьезными кадровыми назначениями. Более того, эти общественные слушания мы ведем, вот, как вы почти в прямом эфире в интернете. Можно зайти и посмотреть, как принималось решение о назначении, например, директора Московского цирка на Вернадского, как проходил конкурс, какие задавали вопросы конкурсантам. Все это висит в интернете. Как проходили общественные слушания по назначению директора Росгосцирка, крупнейшей мировой цирковой компании.Прим. Е.Шибаева: Нашла видео архив некоторых заседаний на сайте Министерства: http://mkrf.ru/press-tsentr/video-archive/
Про эффективность и критерии
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По поводу того, как оценивать или не оценивать культуру, творчество, про музеи хотела бы я с вами поговорить еще. Как решить, эффективен ли музей? Потому что это проблема, которая стоит довольно остро в нашей стране. Вот, по каким критериям вы как министр культуры для себя можете решить, этот музей эффективен, мы его оставляем, а этот музей нет?
В.МЕДИНСКИЙ: Ну, мы оставляем все музеи. И более того, мы развиваем все музеи. Темы закрытия музеев для Министерства культуры просто не существует. Наши музеи находились долгое время в столь полузаброшенном состоянии (я в первую очередь, опять же, отношу это к 90-м годам), что обсуждать либо осуждать этих, я считаю, великих подвижников, которые работали в музеях, просто безнравственно. Мы должны сохранить каждого из них и всячески поддерживать. Я говорю это абсолютно искренне. Я этими людьми восхищаюсь.
Другое дело, что единых критериев к работе музеев быть не может, потому что музеи разные. И есть музеи, ориентированные на постоянный поток туристов, музеи, ориентированные на публику, такие, открытые. Ну, Эрмитаж возьмите, Третьяковскую галерею. Они являются не только хранителями ценностей, не только реставраторами и восстановителями ценностей, не только научно-образовательными центрами (каждый из них). Ну, вот, у меня дети, например, ходят на образовательные курсы в Третьяковскую галерею и в Пушкинский музей. И там, и там это совершенно блестящие, интереснейшие занятия – попробуй еще попади (туда очередь записаться).
Но в первую очередь они, конечно, открыты на массовое посещение. И для таких музеев одним из главных критериев, безусловно, будет просто количество проданных билетов либо количество проведенных экскурсов, там, бесплатных, льготных…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, то есть критерий посещаемости – он не для всех?
В.МЕДИНСКИЙ: Конечно, не для всех. И есть музеи, где просто не может быть большой посещаемости. Ну, там, Литературный музей, например. У него другие критерии работы. Есть музеи вообще ориентированные в первую очередь на какие-то реставрационно-научно-исследовательские вещи, образовательные. Есть музеи, до которых просто сложно доехать. Но тем не менее, их надо хранить, поддерживать. И в первую очередь простраивать эти музеи как научно-исследовательские центры. Поэтому они все разные.
И вырабатывая политику по отношению к музеям, мы будем… Кстати, у нас пришел новый руководитель департамента музеев работать в министерстве, который до этого долгие годы отвечал за поддержку музеев в фонде Потанина. То есть человек, с одной стороны, музейно профессиональный, с другой стороны, современный. И перед Натальей Самойленко поставлена задача как раз диверсифицировать критерии оценки музеев – не подходить с одним аршином для всех. Но, безусловно, госзадание… Мы платим, ведь, на основе госзадания, не по смете. Госзадания и для музеев, и для театров, и для филармоний будут с этого, а уж со следующего года точно. Подходить к этому мы будем очень серьезно. Не так, как там… Я спрашиваю «А как раньше было?» – «Ну, вот там учреждение само присылало, само себе писало задание, а мы подписывали». Так не будет.